[indent]Пот застилал глаза, и от каждого нового движения или выпада становилось еще хуже. Кто придумал носить такую жаркую форму в южной армии, когда летом температура порой доходит до сорока градусов, а то и выше? Улучшив момент, Сергей утёр рукавом сорочки лоб. Пока ротные командиры проводили учения со своими солдатами, они с поручиком Кузьминым задумали устроить бой на шпагах. Разумеется, в исключительно учебных целях. Поручик временами бывал не сдержан и даже однажды нарвался на недовольство Матвея, поэтому ему такой выплеск энергии был просто необходим. Да и для подполковника Муравьёва это было хоть каким-то развлечением. Батальон, которым он командовал, давно уже не числился в отстающих, а наоборот мог дать фору любой другой бригаде, поэтому не было нужны изнурять солдат ежедневной муштрой, хотя офицеры этим часто страдали под неодобрительным взглядом Сергея Ивановича и абсолютно попустительским - Густава Ивановича.
[indent]Теперь же хорошая встряска была нужна и самому Сергею. Генерал Рот, будучи в доме князя Щербатова, генерал-губернатора Киева, где с визитом находился и сам подполковник, с прискорбием сообщил ему, что его рапорт о назначении Муравьёва полковым командиром в очередной раз отклонён Его Величеством. Логгин Осипович искренне симпатизировал Сергею и был бы безусловно рад, назначь император именно его, а не Гебеля, кстати, тоже не полковника, командиром Черниговского полка. Но одной симпатии мало, генерал Рот никак не мог повлиять на назначение. Семёновская история всё еще не забылась, и неизвестно, забудется ли когда-нибудь вообще. Это поначалу Серёже казалось, что малороссийская ссылка ненадолго, сейчас же становилось понятно, что возможно и вовсе навсегда. А пока... подполковник Гебель не должен был, но командовал полком, а подполковник Муравьёв, напротив, должен был, но не мог. Не был достоин. "Оставить без изменений" гласила резолюция. Никаких изменений в жизни, в карьере, в стране.
[indent]Сергей, вложив в удар всю свою злость, сделал резкий выпад вперёд, едва всерьез не проткнув поручика Кузьмина насквозь, но вовремя отшатнулся. Анастасий удивленно посмотрел на подполковника, которого он никогда прежде не видел таким раздраженным, но Сергей Иванович лишь удручённо покачал головой. На этом было решено закончить тренировку. Подполковник попросил денщика полить ему из кувшина, чтобы немного умыться после такой напряженной схватки, и в это время вахтенный штаба сообщил, что к Муравьёву пожаловал гость. Не Матвей и не Мишель Бестужев, тех солдаты хорошо знали и доложили бы по имени.
[indent]Сергей нахмурился. После вестей от генерала Рота ничего хорошего ждать не приходилось. Он наскоро утерся принесенным Евсеем рушником и, в чем был, пошел узнавать, кого там принесла нелегкая. В хате, которая представляла собой что-то вроде штаба, обнаружился никто иной, как Павел Иванович Пестель, собственной персоной. Уж кого-кого, а его Муравьёв ожидал увидеть меньше всего.  Они не слишком хорошо расстались на январских контрактах, а после общались только через Мишеля Бестужева, который при всей его дружбе с Сергеем как-то умудрялся и поддерживать сношения с руководителем Южного общества. Серёжа всякий раз успокаивал себя, что это ради общего дела, хоть ему и не нравилось, как Пестель влияет на Бестужева. И вот теперь полковник Вятского пехотного полка собственной персоной пожаловал в Васильков. Интересно, что за срочность заставила его оставить Тульчин и отправиться к Сергею за 185 вёрст.
[indent]- Павел Иванович? - Муравьёв почти даже не изображал удивления, - Вот уж, право слово, совершенно не ожидал. Какими судьбами? Или... что-то случилось?
[indent]Да, случилось, и уже давно. А случилось то, что их тайное общество существует только на словах. Но можно сколько угодно долго рассуждать об отмене крепостного права, о конституции, о временном правительстве, но ничего этого не будет, если оставить всё это только разговорами. Но, кажется, всем их товарищам нравилось лишь рассуждать о благе отечества и ничего для него не делать. Вот тот же Павел Иванович. Написал прекрасный программный документ, а действовать не хочет. Сколько раз Сергей предлагал ему начинать революцию немедленно по примеру испанской. Риего с тремя сотнями солдат дошел до столицы, а у них в распоряжении тысячи! И чего ждет Пестель, каждый раз предлагая повременить? Сколько они еще могут ждать? Если только и делать, что ждать активных шагов от "северян", то можно ровным счетом ничего не дождаться.
[indent]- Простите, что встречаю вас в таком виде, - Серёжа развел руками, - Никак не ожидал гостей сегодня. Может, выпьете чаю с дороги или давайте я распоряжусь, чтобы нам подали обед?
[indent]По правде говоря, поесть действительно уже бы и не мешало. Но вряд ли Пестель явился сам, чтобы попробовать васильковские галушки и борщ. У него такого добра и в Тульчине, поди, навалом. Сергей вздохнул, нехотя натягивая мундир поверх всё еще мокрой рубахи. Как бы было хорошо, если бы здесь сейчас был Мишель! В его отсутствие они наверняка вновь поругаются с Павлом, потому что тот совершеннейший бесчувственный чурбан, который одинаково терпеть не может Муравьёва, но который нужен ему для дела, учитывая полное бездействие каменской управы, с руководителями которой Серёжа тоже успел поругаться. Вернее поругался с ними Бестужев, но, значит, и он тоже. Так что же всё-таки нужно в Василькове Пестелю?..

[indent]Сергей во всё еще расстёгнутом мундире прошелся по комнате, остановившись у дверей, где стояли два ведра с принесённой с утра ключевой водой (Евсей позаботился), и, зачерпнув ковшом немного из одного ведра, принялся жадно пить. Затем обтёр рукавом рот, всё еще пытаясь восстановить дыхание после импровизированной схватки на шпагах с Кузьминым. Теперь было понятно, откуда ветер дует. Сначала Щербатов едва ли не умолял его затаиться и никак не выдавать свою причастность к заговору, зреющему на юге, теперь и сам Пестель бросил полк и лично явился, чтобы просить Сергея примерно о том же, что и Алексей григорьевич не далее, как месяц назад. Муравьёв бы даже не удивился, узнав, что к разговору с князем Щербатовым тоже приложил руку Павел Иванович.
[indent]После окончательного разрыва с Каменской управой от Давыдова и Волконского можно было ожидать шпилек в колёса дел управы Васильковской, которая была куда более деятельной, пожалуй, из всех управ, находящихся в Малороссии. Впрочем, Сергей старался отметать от себя такие мысли. И Давыдов, и Волконский были людьми честными и порядочными и вряд ли стали бы сводить счёты с ним и Бестужевым при помощи такой мелкой мести, даже недостойной офицера русской армии. И потом они оба, и сам Муравьёв, и Мишель Бестужев, искренне извинились за произошедшее. Серёжа сам лично убеждал взбешенного Давыдова, что в том нет вины Мишеля, а просто так сложились обстоятельства. Да и потом, разве время сейчас устраивать свадьбы, когда они задумали такое большое дело ради благо всего отечества!
[indent]С другой стороны, Павел с его немецкой педантичностью никогда не был подвержен каким-либо эмоциональным решениям. Вряд ли неприязнь со стороны руководителей Каменки к Муравьёву и Бестужеву могла повлиять на него так уж сильно. Значит, приехал он сам, даже не рискнув передавать что-то через Мишеля, который бывал в Тульчине в разы чаще, нежели сам Серёжа. А почему? Значит, Пестель не был уверен, что этот разговор можно доверить Бестужеву? Или потому что в этом смысле Мишель всегда был согласен с Серёжей? Подполковник хмыкнул.
[indent]В комнату в это время вошел Евсей, держа на вытянутых руках большой пузатый самовар. Разлив горячий чай по чашкам, денщик удалился обратно в сени, дожидаться дальнейших распоряжений от своего подполковника.
[indent]- Павел, я искренне не понимаю, чего мы ждём! - Серёжа, наконец, уселся за стол напротив Пестеля, - Что изменится к началу 1826 года? Я тоже беседовал с Трубецким, он уверял меня, что они готовы начинать, как только это потребуется. Так чего мы ждем? Пока нас раскроют? - всегда спокойный и миролюбивый Муравьёв-Апостол заметно повысил голос, явно заводясь от этого разговора, - Ты ведь в курсе, что в штабе первой армии идут проверки? И уж поверь мне, явно не картёжников они ищут. Не просто же так они решили отменить ежегодный военный смотр! А ведь это был наш шанс, мы оба были с этим согласны, c'est ça? - Сергей вновь поднялся на ноги и зашагал по комнате, заложив руки за спину, - Quand commencer, sinon maintenant? Соединённые славяне готовы начать хоть завтра, ждут только приказа! Солдаты беспрекословно нам верят!
[indent]Подполковник вдруг метнулся к двери, распахивая её настежь. Из сенцов удивленно смотрели на него двое выставленных в штабе часовых.
[indent] - А что, братцы, пойдете со мной туда, куда я скажу? - громко спросил Сергей, обращаясь к солдатам.
[indent] - Так точно, ваше высокоблагородие! Куда прикажете! - раздалось в ответ. Серёжа удовлетворенно кивнул, вновь прикрывая дверь и возвращаясь за стол к Пестелю.
[indent]- Я готов подождать до начала 1826 года, но мы все должны дать клятву, что, если кто-то из нас будет арестован, то другие немедленно начнут возмущение в своих полках. Cette procrastination est comme la mort.
[indent]Должно быть Павел не понимает, что значит находиться в этой малороссийской ссылке. Он свободен в своих передвижениях, он может продвигаться по карьерной лестнице, в конце концов. он в любой момент может выйти в отставку. А Муравьёву суждено, видимо, сгнить заживо в этой глуши: в жаре, пыли, в тучах мошкары и прочего гнуса. Но только если они ничего не будут предпринимать. Оставив разговоры лишь разговорами. Ему разговоры больше не нужны, от них уже тошнит. Он привык действовать и не отступиться от своих убеждений. Но как донести это до остальных? Как?

[indent]Действительно, на что рассчитывал Серёжа, ссылаясь на Трубецкого? Пестель и Трубецкой терпеть друг друга не могут. Но они-то с Сергеем Петровичем давние друзья, еще со времен войны с Наполеоном. Муравьёв с Бестужевым почти месяц прогостили у него в Киеве, и Сергей мог бы поклясться, что Мишель своими пламенными речами сумел склонить Трубецкого на их сторону. Более того, Сергей Петрович просил вовсе не иметь дел с Пестелем, потому как с ним просто невозможно вести какие-либо переговоры. Трубецкой, уезжая обратно в Петербург, обещал подготовить всё к началу восстания. А Павел Иванович говорит, что северяне вовсе ни на что не способны. Может, просто они не хотят иметь дел конкретно с Павлом Ивановичем, а не с революцией вообще и Южным обществом в частности?
[indent]Муравьёву оставалось решить, кому он больше доверяет. При беглом взгляде на проблему выбор был очевиден. Трубецкой был ему более приятен как человек, но всё-таки оставалось одно значительное "но". Образ мыслей Павла был Сергею ближе, несмотря на то, что в одном они расходились - Муравьёв был против убийства императора, но вынужден был смириться под напором большинства членов Южного общества. Сейчас же самым благоразумным решением было тоже всё-таки согласиться с мнением Пестеля, но, если потребуется, поступить по-своему, ведь не зря же Трубецкой обещал ему поддержку.
[indent]- Не волнуйся, - наконец, после паузы произнёс Серёжа, - Я не собираюсь начинать никаких возмущений ни теперь, ни чуть погодя, хотя искренне не понимаю, чего мы ждём. Но я дал слово еще зимой и не собираюсь его нарушать. Вы же, надеюсь, не сомневаетесь, Павел Иванович, в верности моего слова? - подполковник вопросительно приподнял бровь. Этот разговор уже начинал порядком раздражать Сергея, но, пожалуй, с Пестелем можно было бы и немного поторговаться, раз он так напуган его своевольством.
[indent]- Два условия,- неожиданно для самого себя вдруг произнес Муравьёв, в упор глядя на Павла, - Мы с Бестужевым входим в состав Директории общества. Мишель, как никто, этого заслуживает, учитывая его успехи в переговорах с поляками и Соединенными славянами. Тем более, что Волконский почти полностью отошел от дел.
[indent]Очень хотелось добавить, что и сам Пестель уже не тот ярый бунтовщик, каким Серёжа знал его еще буквально пару лет назад, а теперь Павла словно подменили. Но вслух Сергей предпочёл ничего из этого не говорить.
[indent]- А второе - это то, о чем я уже сказал ранее. Если кто-то из нас будет арестован, другие обязуются немедленно начать возмущение в своих полках, иначе нас попросту всех переловят по одному как зайцев.
[indent]Почему-то в воздухе с самого начала года витало какое-то странное ощущение, словно скоро всё изменится, причём не в лучшую сторону. К Сергею всё чаще приходили в голову пугающие мысли, что он умрёт. Нет, разумеется, они когда-нибудь все умрут, но отчего-то было чёткое ощущение, что это произойдет скоро, даже скорее, чем он думает. Муравьёв, как глубоко верующий человек, гнал от себя эти назойливые мысли, но они с завидным постоянством снова и снова преследовали его. Должно быть, это был какой-то знак, но подполковник никак не мог разгадать его. Ведь он был всего лишь человеком, а суть вещей доступна одному только Господу.

[indent]Насколько было бы проще Сергею разговаривать с Пестелем, будь подле него Бестужев. Подполковник с тоскою бросил взгляд куда-то в окно, словно могло произойти какое-то чудо и Мишель бы вдруг показался издали, в спешке пришпоривая своего серого коня. Но нет, за окном были слышны лишь крики кого-то из офицеров, муштрующих солдат на плацу, да поодаль пастух гнал табун лошадей в ночное. Ах, если бы Мишель был сейчас тут! Когда они оказывались вместе на каком-нибудь собрании, то по обыкновению больше говорил именно Бестужев, но стоило Сергею хотя бы жестом привлечь его внимание, тот тут же с улыбкой замолкал, не говоря ничего лишнего. Обычно Муравьёву хватало и взгляда, чтобы друг безошибочно угадал его желание или то, что тот хотел сказать или о чем попросить. Это была такая странная, даже им двоим непонятная и необъяснимая связь. Они словно бы были двумя частями одного целого, и каждый вполне бы мог с уверенностью говорить от имени другого. Хотя Бестужев-Рюмин никогда не был лишь тенью Серёжи, приложением к нему, как считали некоторые члены общества, кто плохо был знаком с ним и не вникал в тонкости их дружеских взаимоотношений. Мишель был чрезвычайно деятелен, имел собственную точку зрения по любому вопросу и даже порой отличную от точки зрения Муравьёва. Например, он гораздо легче сходился с тем же Пестелем и, при всей своей нежной любви к Сергею, уважал Павла Ивановича и разделял его образ мыслей, что, кстати, страшно не нравилось самому Муравьёву, считавшему, что это общение до добра не доведет. Тем не менее, сейчас бы присутствие Михаила Павловича было как нельзя кстати.
[indent]Сергей Иванович подлил себе еще немного чаю из пузатого самовара, бездумно помешивая маленькой мельхиоровой ложечкой никак не желающий таять кусковой сахар. Пестель заговорил об откровенности, словно подозревал, что общение с Трубецким не прошло даром. Впрочем, Павел был умным человеком и легко мог сложить два и два. И Муравьёв, и Трубецкой были давними приятелями, еще со времен войны с Наполеоном и службы в Семёновском полку, оба стояли у истоков Союза спасения и Союза благоденствия. У обоих было гораздо больше точек соприкосновения, чем у Сергея с Павлом, которого они оба же откровенно недолюбливали. Разумеется, им было что скрывать от него. Муравьёву льстило, что Северное общество в лице Трубецкого решило поддерживать сношения именно с ним. Сергей Петрович даже как-то обмолвился, что если с кем и можно иметь дела, то только с Муравьёвым-Апостолом. Но теперь Павел Иванович требовал кристальной честности. Мог ли Сергей обещать ему это? Сама по себе ложь претила всему существу подполковника, но можно было просто не говорить лишнего. Не сказать - это еще не значит солгать. Тем более, когда речь идет о таком важном деле.
[indent]- Не сомневайся, Павел Иванович, Трубецкой наш, - наконец, заговорил Серёжа после затянувшейся паузы, - Слова Бестужева произвели на него такое неизгладимое впечатление, что он полностью согласился с нашим образом мыслей. Северяне готовы будут начать весной 1826 года, как мы и договорились на зимних контрактах.
[indent]И это было чистой правдой. Князь действительно заверил Муравьёва, что он поедет в Петербург именно для того, чтобы всё приготовить к началу решительных действий. Да и кому планировать военное наступление как не ему? У Рылеева нет и половины тех связей и того опыта, что есть у Трубецкого. А что до нежелания включать радикально настроенного Пестеля в состав будущего временного правительства, так это всем только лучше будет.
[indent]- Божьей милостью, до арестов не дойдет... - нерешительно проговорил Сергей, тяжело вздохнув, хоть и понимал, что Павел, скорее всего, прав, - Проверка генерала Эркеля могла, конечно, что-то да обнаружить... но генерал скончался еще в прошлом году. И раз за нами до сих пор не пришли, следовательно, он не написал никаких рапортов Его Величеству, - Муравьёв пожал плечами.
[indent]Визит Эркеля в Киев наделал действительно много шороха. Искали членов масонских лож и любителей азартных игр, но это лишь официально. На деле же проверяли офицеров на благонадежность. Всё же до императора доходили слухи о тайных обществах, существовавших в южных армиях. Но теперь оставалось только гадать, что сумел накопать генерал, потому как он скоропостижно скончался, оставив больше вопросов, чем ответов.
[indent]- Когда ближайшее собрание директории? - наконец, спросил Сергей. Не хотелось оттягивать момент вступления в нее, пока Пестель не передумал, особенно учитывая мнение отрицательно настроенной к ним с Бестужевым Каменской управы. Нужно было поторапливаться. Как бы они не гнали от себя дурные мысли, в воздухе витало нехорошее предчувствие.