1825: Время гнева |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » 1825: Время гнева » Альтернативная реальность » И так точно, может статься, Я сгорю — как мотылек
"И так точно, может статься, Я сгорю — как мотылек"
Сергей Трубецкой, Кондратий Рылеев, иже с ними всякие разные люди
Петербург; конец 1822 - начало 1823 ; NC-21
Молодой литератор имеет много знакомств в Петербурге. Именно сейчас он занят судебными заседаниями и литературными делами по изданию альманаха, который должен выйти при спонсорстве одного купца и покровителя Кондратия Федоровича, составившего его будущее в столице.
Отредактировано Кондратий Рылеев (2023-03-17 21:45:48)
Перепутались мысли, перепутались дороги, и ноги принесли Кондратия Федоровича Рылеева совсем не в ту сторону, в которую он собирался по утру, когда сообщал жене, что сразу после заседания суда и рассмотрения дела об убийстве некоего купца Н.Воротынова приедет пообедать.
В шумном ресторане в этот час сидели только особы, у которых не было службы или праздные гуляки, обладавшие запасом времени или средств к существованию. Литератор безо всякого стеснения рассматривал и тех, и других, слушая, как его спутник делает заказ на горячую рыбную солянку и вино у усатого официанта, а сам в это время перечитывал отложенные на вечер цифры, которые следует свести, чтобы приступить к изданию "Полярной звезды" вовремя и успеть хотя бы к началу января.
- У вас сегодня были план, Кондратий Федорович. Вы уж простите, что оторвал вас от семейства, но я в некотором смысле сейчас желал бы доброй дружеской беседы, - горячая ладонь легла поверх руки, что лежала на краю стола, и Рылеев, рассеянный в обычное время, поднял на собеседника черные пронзительные глаза, которые во времена Византии посчитали бы невероятно красивыми.
- Полноте, Александр Николаевич, для вас я всегда свободен, - улыбка стала почти лучезарной. Показав белоснежные ровные зубы, литератор на мгновение сплел пальцы со своим благодетелем, а потом и сам сделал заказ, выбирая телятину в грибном соусе и крепкого кофе без сахара. - У вас, наверняка, есть ко мне дело, которое не требует отлагательств.
- Признаться, это действительно так, - князь Голицын, слывший человеком со сложным характером и мстительным нравом, редко подпускал к себе людей, которых почитал за второй сорт, это относилось почти ко всем статцким за исключением тех, кто заслужил полного его доверия. - Ныне время неспокойное, а ваш талант и ваше общество дают мне надежду на воцарение нового времени.
- О, вы меня сейчас погладили по самому сердцу, - Рылеев отпил из бокала принесенной свежей воды и изобразил полное внимание. Он и правда не имел права не слушать того, кто устроил его в Петербурге и ни разу не оставлял в тяжелых жизненных обстоятельствах. Одним не везет до самой смерти, а у других за спиной с самого начала вырастают крылья... Пусть и с зависимостью от клетки, но все же с полным правом полета по небу. - Я готов исполнить любую новую вашу просьбу. Возможно, нужно что-то еще написать?
- Нет... Сейчас я не в том положении, Кондратий Фёдорович, чтобы и дальше копать под господина Аракчеева, свою бы голову сохранить, но у меня есть предложение познакомиться ближе с обществом, в которое я предлагаю вам вступить...
- Надеюсь, это не про сиделок и не помощь малоимущим? - вздернул брови весело Рылеев, слыша шаги официанта и кивая тому, когда на стол поставили тарелку с невероятно ароматным блюдом.
- Вам понадобится вся ваша внимательность и жар вашего сердца. Хочу, чтобы вы и дальше воодушевляли умы. Я за то, чтобы поддержать государя во всех его начинаниях. И конечно, я вам обеспечу встречу с государыней, чтобы ваш альманах расходился еще большим тиражом. - Голицын, мужчина в возрасте, тем не менее для всех являлся настоящим столпом и просветителем, сдвинуть который - это все равно, что расшевелить и взорвать земную твердь, сейчас выглядел простым смертным, проявлявшим отеческую нежность и благоволение к провинциальному мальчику, доверившемуся опасному и коварному хищнику.
- Хотите, чтобы я слушал чужие разговоры? - Кондратий немало удивился, но сама идея его позабавила.
- Да, я пригласил на нашу с вами встречу еще одного человека, которого, наверняка, вы уже встречали на литературных салонах. он сейчас женился, получил звание полковника и вращается в нужных кругах. У вас может быть много общего, а у меня... Вы знаете, что я вас не оставлю без моего покровительства, - мужчина раскрыл салфетку и уложил к себе на колени, попробовал вино и кивнул, чтобы принесли бутылку.
- Значит, это какое-то тайное объединение? - Рылеев чуть наклонился вперед, и Голицын сделал тоже самое, чтобы можно было шептаться.
- Да, вы такой догадливый, - Александр Николаевич долго и не мигая смотрел на литератора, выдавая все свое отношение, а потом вдруг сел прямо, заметив в проходе знакомую высокую фигуру. - Кстати, вот и он, Сергей Петрович, вы даже раньше пришли. Мы вас заждались, - член государственного совета жестом пригласил нового гостя к ним подойти. - Позвольте вам представить литератора и моего близкого друга Кондратия Федоровича Рылеева.
Молодой человек резко поднялся. Он сразу узнал в высоком офицере того, кого встречал у знакомых. И их даже представляли, но безо всякой взаимности. Протянув холеную руку с блестящим большим кольцом на безымянном пальце, Кондратий попытался не проявлять странного волнения, которое охватывало его в почти неловких ситуациях.
- Очень приятно, мы уже ведь виделись у ... у Муравьевых? Или у Арбузова? Точно, у Тургенева, вы еще рассказывали о последней поездке в Париж.
Послание от князя Голицына застало Трубецкого почти на пороге, он намеревался отправиться в полк, как прибыл посыльный и вручил сложенное письмо. Александр Николаевич очень просил его о встрече в ресторане в означенное время. Место было приличное, Сергей Петрович там иногда бывал. Смущало только то, что Голицын нагнал туману, указывая на особого гостя и друга, который будет там с ним присутствовать. Любил князь таинственность, недосказанность и всяческие неясности. Вот и сейчас послание было ими пропитано.
"...мой поистине уникальный друг...", "человек выдающихся деликатных достоинств..." и прочие эпитеты.
Мог бы просто имя написать, думал Сергей. С другой стороны, старый змей точно знал, как в Трубецком возбудить любопытство. Теперь обеденного времени Сергей Петрович ждал с нетерпением, хотя и с некоторой долей скепсиса, поскольку Голицын, бывало, напевал многое, а в действительности оказывалось всё не так. И тем не менее, любопытство подстегнуло и Серёжа неприлично появился даже чуть раньше условленного часа. Его проводили ко столу и Трубецкой невольно подслушал часть разговора.
- ...тайное объединение?
- Да, вы такой догадливый. Кстати, вот и он, Сергей Петрович, вы даже раньше пришли. Мы вас заждались. Позвольте вам представить литератора и моего близкого друга Кондратия Федоровича Рылеева.
Трубецкой цепким взглядом прошёлся по Голицыну и затем по его спутнику, улыбаясь обоим той светской улыбкой, что принята в приличном обществе. Александр Николаевич выглядел крайне довольным собой, будто змей уже попил молока. Он остался сидеть, для Голцына все условности этикета были ничтожны. А вот его спутник... Сергей Петрович, уже успевши снять перчатки и отдав их вместе с крылаткой на входе, принял в пожатие узкую ладонь с длинными, чуть прохладными пальцами, задержав в руке её чуть дольше приличного и глядя в тёмные глаза. Они встречались.
Внезапно...
Внезапным было то, что этот молодой человек знаком с Голицыным. И не просто знаком. За всеми словами о друге, "дорогом" и "близком" у князя Александра Николаевича крылось в большинстве случаев одно - он протежирует и делает это не просто так. "...Выдающихся деликатных достоинств..." - вспомнилась фраза из записки. Серёжа начинал понимать, что за этим крылось. Сейчас, при свете дня и совсем близко он смог разглядеть этого человека, литератора, как его представил князь Голицын.
Франт. Это первое, что бросалось в глаза. Но одет элегантно, без вычурности, пусть и по последней моде. Дорого, очевидно дорого, но мог ли он себе это позволить? Скорее всего, нет. На этот вопрос отвечало всё остальное. Большие блестящие глаза словно с фаюмских портретов, изогнутые бледно-розовые капризные губы, не полные, но чувства в них было достаточно, мягкий округлый подбородок, высокие брови, чистый лоб и тёмные кудри немного вразнобой. Сомнений больше не было у Трубецкого.
Старый ты змей, о душе пора думать, а ты всё туда же.
Трубецкой перевёл взгляд на князя, чтобы избежать ещё большей двусмысленности вдруг повисшей паузы, и отпустил, наконец, пальцы... Рылеева, да, Кондратия Фёдоровича, всё верно, неосознанно стиснув кончики пальцев в ладони напоследок. Князь задался вопросом, почему не разглядел этого господина литератора раньше. Ответ был прост. Всё было вскользь, слишком быстро, поздним вечером. И заботили князя совсем другие дела, более важные. Но сейчас интерес приподнял голову.
- Крайне приятно, Кондратий Фёдорович, - Трубецкой уселся за стол между князем и Рылеевым, заказывая официанту с пышными усами, переходящими в бакены, форель, рыбу дорогую, привозимую из-за границы.
- Верно, Кондратий Фёдорович, там мы и виделись. Сумбурное вышло наше знакомство тогда, был полный салон, а я пробыл недолго, да и многие хотели моего внимания тогда. Но вас я припомню. Вы читали свои стихи. - Князь вперил внимательный взгляд в литератора, чуть хмурясь в задумчивости, а потом изрёк:
- Спеши ж, монарх, на подвиг свой,
Как витязь правды и свободы,
На подвиг славный и святой —
С царями примирять народы! - Удивительно, что вспомнил. Однако. Однако, вечер у Тургенева, полный шумных разговоров и шампанского, оказывается, остался-таки в памяти. И сейчас крупица за крупицей Сергей вытаскивал его из своей памяти.
- Достойный призыв к императору, я считаю. - Сергей замолчал, но лишь потому, что манжета его мундира едва заметно коснулись пальцы Голицына. Старый змей улыбнулся Трубецкому мягко и с лишь ему заметной хитринкой разбавил беседу.
- Сергей Петрович, не смущайте господина поэта, а то он не сможет закончить свой обед, Смотрите, вилку до рта не доносит. А ведь Кондратию Фёдоровичу ещё на службу возвращаться. Уже и время почти подошло. Давайте-ка лучше вы его пригласите в ваш философский кружок. Думаю, всем будет интересно, если к вам вольётся свежая струя. Когда у вас следующее собрание? Согласны, Кондратий Фёдорович? - Рылеев лишь кивнул князю, спеша закончить свою трапезу.
В этот момент Сергей даже брови вскинул. Вот так поворот. Голицыну придётся объясняться теперь, что всё это значит. Впрочем, разговор и без того назрел уже сейчас, по мере того, как они сидели за обедом, перебрасываясь короткими, ничего не значащими фразами, парой последних новостей из дворца и не только. Рылеев поддерживал беседу, но будто осторожничал сейчас. До этого выглядел более расслабленным и улыбчивым. Вскоре литератор и правда заторопился, собирая какие-то бумаги в кожаный портфель.
- У вас есть с собой грифель, Кондратий Фёдорович? И клочок бумаги дайте. - Получив испрашиваемое, Трубецкой написал адрес, дату и время. - Приходите сюда. Я там буду непременно, так что неловкости не случится.
Едва литератор откланялся по своим делам, Трубецкой, сузив глаза, повернулся к князю Голицыну.
- Вы непременно мне всё расскажете, Александр Николаевич, не так ли?
Отредактировано Сергей Трубецкой (2023-03-29 21:18:44)
Голицын неспешно и вальяжно, как старый кот, знающий как минимум тайны мироздания, покрутил длинными узловатыми пальцами бокал с недопитым вином. Гранатовая жидкость нарисовала восьмерку за стеклом. Взгляд, милостиво отпустивший господина Рылеева, вернулся к князю Трубецкому.
- Мы же с вами никуда не спешим, Сергей Петрович? Или у вас тоже служба, дела, заботы? - мужчина легонько прищурился, показывая самую очаровательную улыбку, которая объясняла его высокое положение подле государя столько времени. Этот человек знал толк в интриге и в том, как зажечь интерес на пустом месте.
Одно то, что литератор столь спешно удалился и все же взял адрес, говорило об удачном сводничестве. И Александр Николаевич вернулся к незаконченной трапезе, смакуя пищу не только языком, но и вилкой и ножом, как пресытившийся жизнью аристократ.
- А вы нарочно сделали Рылееву комплимент? Он ведь теперь будет до вечера к щекам холод прикладывать... Знаете, тщеславие до скончания веков останется одним из любимых грехов дьявола. Грешен и я во всех смыслах, когда задумываю некоторые дела.
Голицын махнул официанту, чтобы еще принесли беленькую. Он откинулся на спинку кресла и затем закинул нога на ногу, ища внимания князя Трубецкого, у которого легко на лице читался маленький вопрос. Возможно, именно теперь им придется поговорить серьезно и даже без лишнего снобизма.
- Спасибо, любезный, - поблагодарил человека, когда тот явился незамедлительно с графином ледяной водки. Потом самолично налил Трубецкому стопочку, да и себя не обидел. - За здоровье ваше и вашего семейства, Сергей Петрович. Ну... А теперь к делу! Давеча был у императора, и настроения, скажу я вам честно, не самые веселые. Масонские общества и вообще общества по новому указу собираются запретить вовсе. Но своей деятельности, как вы понимаете, я не прерву. Более того, я намерен всячески помогать в добрых начинаниях и всячески способствовать гражданской позиции и изменениям в обществе. Но учитывая регресс и имперские страхи государя, изменения в стране вряд ли смогут воплотиться так, как многие надеялись. Сперанскому снесут голову в ближайшее время...
Александр Николаевич промокнул губы салфеткой и отложил к краю стола, оглядывая веселящуюся публику, которая совершенно не подозревала о том, в каком важном времени существует.
- И даже Господь вряд ли ему поможет избежать казни или ссылки. Слышал, что Александр кричал так про его интриги, что слышали не только в кабинете, но и даже в коридорах. Моя задача сейчас укрепить позиции так, чтобы наши идеи не зачахли на корню. Но я не уверен в лояльности членов вашего общества. Скажем откровенно, среди вас есть крыса! И она доносит... - Голицын неприятно поморщился, а затем улыбнулся. - А Кондратий Федорович - человек честный, верный, я ему дам определенные ниточки, чтобы влиться в самые важные круги Петербурга. И надеюсь на то, что и вы поспособствуете этому продвижению. Хочу, чтобы вы его приглашали не то, чтобы на ваши собрания, но в те круги, в которых вращаетесь сами.
Голицын вздернул бровь, заметив, что взгляд Трубецкого выдает его отношение к делу. Конечно, всем была известна репутация Александра Николаевича. И его пристрастия имели весьма определенный толк, который бросал тень даже на императора. Конечно, в священном Синоде сидит черт! Да еще какой - возглавляющий чуть ли не одну из самых сильных масонских лож, получающих деньги от царской семьи.
- Вы, наверное, сейчас думаете, за какие такие ниточки я дергаю Кондратия Федоровича? Не стесняйтесь, спрашивайте. Человек он хороший. Бывший военный, женатый, имеет небольшое имение под Гатчиной. Приехал сюда устроиться на службу... - вилка неприятно прочертила железом по фарфору. Голицын на мгновение отвлекся, и уголки его губ поползли вверх, потому что шестым чувством знал, что задел Трубецкого появлением поэта, чьи стихи так жестко прозвучали в сторону Аракчеевщины и подняли шум в столице не хуже, чем это сделал бы рой пчел, вырвавшийся на свободу возле пляжа. - Но, как у многих, имеет большие проблемы со средствами к существованию. Долги-с!
Голицын напрямую не показывал своего отношения к Рылееву, но судя по тому, как мягко о нем отзывался, это говорило больше, чем о покровительстве или просто дружбе.
- Если у вас есть сомнения, то их оставьте. Я полностью ручаюсь за моего дорогого друга. И оснований и у вас не должно возникать думать иначе. Тем более теперь, когда обстоятельства заставляют нас идти на крайние меры по защите наших дел.
[nick]Александр Голицын[/nick][icon]http://forumupload.ru/uploads/001b/bc/95/16/896744.jpg[/icon]
Отредактировано Кондратий Рылеев (2023-04-11 23:42:38)
Вы здесь » 1825: Время гнева » Альтернативная реальность » И так точно, может статься, Я сгорю — как мотылек
